Кабанов Андрей Иванович

Перед войной работал директором Радичской семилетней школы Дубровского района.

Один из руководителей Дубровского подполья, секретарь подпольной организации. Подпольщики воспользовались созданием фашистами органов местного самоуправления и прочно утвердились в Дубровской районной управе. Руководитель подполья А.П. Сергутин принял решение направить в каждый отдел райуправы кого-либо из подпольщиков. А.И. Кабанов стал начальником отдела культуры.

После ухода в лес в Первую Клетнянскую партизанскую бригаду Ф.С. Данченкова организатора и руководителя подполья Алексея Павловича Сергутина, Кабанов фактически возглавил Дубровскую подпольную организацию.

К весне 1943 года фашисты сумели раскрыть часть подпольной сети Дубровки, Сещи и прилегающих селений. За несколько дней было арестовано около 60 человек. Андрей Иванович Кабанов был схвачен 14 апреля 1943  г. вместе с женой Ольгой Алексеевной и четырёхлетней дочкой и отправлен в Рославль.

Арестованных отправили в Рославльскую тюрьму. По свидетельству немногих уцелевших узников, гестаповцы жестоко пытали подпольщиков Дубровки: избивали до потери сознания, загоняли под ногти иглы, жгли тело раскалённым железом.

Патриоты были расстреляны в июне 1943 года. От рук фашистов также погибли жена и дочь А.И. Кабанова.

Источники:

https://www.eseur.ru/bryansk/Kabanov_Andrey_Ivanovich/

https://www.moypolk.ru/soldier/kabanov-andrey-ivanovich

http://dbsch1.ucoz.net/news/20_12_2021_g_geroicheskomu_podpolju_seshhi_i_dubrovki_80_let/2021-12-20-728

Иванова Е.А. Дубровское подполье (рукопись)

Елена Алексеевна Иванова,

ветеран педагогического труда,

собирательница материалов по истории

партизанского и подпольного движения на Брянщине,

п. Дубровка, Брянская обл.

ДУБРОВСКОЕ ПОДПОЛЬЕ

...Немецко-фашистские войска ворвались в Дубровку в тот же день, что и в Сещу,– 9 августа 1941 года. Многие жители успели эвакуироваться, сотни других, захватив самое необходимое, разбрелись по деревням, что подальше от железной и шоссейной дорог. То были большей частью женщины с малыми детьми, старики.

Местный истребительный батальон, сформированный Дубровским райкомом партии из коммунистов, комсомольцев и советского актива, вместе с обороняющимися частями Красной Армии отошёл к Десне и стоял там насмерть. Почти два месяца, до 2 октября, советские войска на придеснянском плацдарме удерживали превосходящую их по силе фашистскую лавину.

В числе оставшихся в Дубровке были Алексей Павлович Сергутин, Никифор Петрович Макарьев и Иван Иванович Перхунов (будучи учителями, они не подлежали первоочередной мобилизации в армию). В немецкой комендатуре «господ учителей» взяли на учёт. А те присматривались к каждому, кто возвращался в посёлок: нет ли посланцев райкома партии, партизан?

Алексей Павлович Сергутин заходил то в один, то в другой дом поговорить, послушать людей. Бывал и в доме Михаила Михайловича Буравилина. Михалыч, какзвал его Сергутин, не скрывал от учителя ненависти к оккупантам и их прихвостням, но и не высказывал прямо стремления предпринимать против них какие-либо активные действия.

В начале ноября на крыльце буравилинского дома Сергутин повстречал Фёдора Данченкова. Родственник Буравилина, он пришёл под предлогом устройства на работу. Слово за слово, и ученик понял, какие думы гложут сердце учителя. Без, обиняков сказал, что создает партизанский отряд. Отряду понадобится подробная, регулярная информация о том, что происходит в Дубровке.

— Поступайте на службу к немцам, лучше всего в райуправу. Тяните за собой товарищей, всех верных советской власти людей. Мы будем давать вам задания, наладим связь,— так советовал Данченков.

Поступить на службу в райуправу оказалось сложным делом. Поступающим учинялись допросы, им угрожали, с них требовалась подписка о верности фюреру. Вакансий было много. Потому что мало находилось желающих предложить оккупантам свои услуги по доброй воле. И вот к концу 1941 года в каждом отделе райуправы сидели люди, связанные с подпольной организацией. Бывший директор Радичской школы комсомолец Андрей Иванович Кабанов возглавлял в райуправе отдел культуры, здравотдел — Николай Арсентьевич Грабарь, отдел хлебозаготовок — коммунист Иван АстафьевичХапуженков. В подпольную организацию входили также главный агроном В.П. Качанов, ветврач И.А. Новиков и ещё несколько товарищей. Алексей Павлович Сергутин был инспектором мельниц — на должности, позволявшей находиться в непрестанных разъездах.

Вошёл в подпольную организацию и кандидат в члены партии И. Ф. Жариков, засланный в посёлок разведкой Дубровского партизанского отряда. Он нанялся рабочим на железнодорожную станцию.

Чётко определилась структура организации. Её возглавила пятёрка: Сергутин, Кабанов, Жариков, Макарьев, Перхунов. Каждый имел определённый круг обязанностей. Так, на Макарьеве лежала ответственность за ведение агитации среди населения. На Ивана Жарикова возложили подрывную работу и обязанности организатора молодёжи. И у каждого из пяти подобралась небольшая группа патриотов, знавшая только его одного как руководителя подполья.

Стоило немцам задумать мобилизацию молодёжи для отправки в Германию или операцию по вылавливанию осевших в деревнях окруженцев — их планы становились известными партизанскому отряду. Разными путями передавались такие сведения, но чаще всего через связных. У заведующего здравотделом Грабаря обязанности связных выполняли фельдшеры Капустянская и Мануков. Они могли поехать в любую деревню района: врачу достаточно было сослаться, что есть подозрение на очаг сыпняка. Если требовалось что-то передать подпольщикам, действовавшим в Рославле, поручения давались врачу Н.И. Митрачковой или работавшему на водокачке М.С. Поводырёву. У Митрачковой по роду её службы часто случались командировки в Рославль. Поводырёв время от времени ездил туда за машинным маслом.

Через связных по деревням распространялись слухи о предстоящей конфискации скота, тёплой одежды. Нередко подпольщикам удавалось предупреждать партизан о местах полицейских засад и о предполагаемом смещении сельских старост, связанных с партизанами. С появлением раций партизаны усилили наблюдение за проходящими воинскими эшелонами, за движением автомашин и военной техники по шоссе. Собираемая многими людьми разведывательная информация из Дубровки шла через руки М.М. Буравилина, А.Е. Митраковича. Сведения о движении войск по шоссе шли от Ивана Фёдоровича Буравилина.

Общительный, внешне неунывающий, Алексей Павлович Сергутин легко устанавливал связи с самыми различными людьми. При своём начальстве он мог весело смеяться над тем, что долго не знал, какое это «хлебное» дело —инспектирование мельниц. А то бы, дескать, не тратил столько лет на обучение разных там сопляков черчению и рисованию. Немцам, с которыми приходилось общаться Сергутину, он определенно нравился: исполнительный, весёлый, из какой поездки ни вернется — обязательно несёт гостинец. Толковый работник!

«Поборник нового порядка», приезжая на мельницы к А.В. Манухину, ещё к нескольким мельникам, согласившимся сотрудничать с партизанами, учил их, как заполнить квитанции на помол, чтобы выгадать партизанский паёк — мешок-другой муки. А составлявший сводные отчёты мельниц счетовод А.И. Куцанов, проинструктированный Сергутиным, умел прятать концы в воду. Зато был придирчив до мелочи к документам, поступавшим от мельников, угодничавших перед немцами. У них устраивались внезапные ревизии. И если обнаруживалась малейшая утайка гарнцевого сбора, Сергутин давал себе волю, грозил расстрелом. Успокаивался тогда, когда в его санках или бричке оказывалась какая-нибудь вещественная «компенсация». Не из собственного же кармана приобретать ему подношения начальству дубровской управы и комендатуры!

В зиму с 1941 на 1942 год сергутинские санки побывали во всех сёлах района — до Сещи и за ней. Старых знакомств сохранилось мало, знал он лишь некоторых учителей и только по довоенным встречам на районных педагогических совещаниях. Завязывать новые знакомства было сложно. На Сергутина смотрели, как на немецкого холуя. Но он всё равно оставался на ночлег. У стариков, у женщин, иногда у детей незаметно выуживал, кто чем в деревне дышит. За длинные вечерние часы, проведённые при коптилке, а то и в полной темноте, каких только не слышал Сергутин рассказов.

Искал он не просто верных людей, которые могли стать партизанскими разведчиками и связными. Таких Сергутин и его товарищи по подполью имели на примете много. Нужен был человек, каким-то образом связанный с Большой землей, человек, через которого можно передавать разведывательные данные, получать задания.

После того как Данченков обзавелся приёмником, сводки Совинформбюро и принятый по радио фактический материал для листовок поступали в Дубровку регулярно. Но приёмник — не рация. По нему ничего не скажешь ни фронту, ни Москве.

Поездки Митрачковой и Поводырёва в Рославль не принесли никакого результата. Однажды Н.П. Макарьеву представилась возможность съездить в Жуковку. Его спутником был учитель из Олсуфьева, тоже подпольщик, М.Г. Колосков. Узнав об этом, Алексей Павлович потребовал во что бы то ни стало нащупать необходимую группе связь. Но Жуковка её не имела. Во всяком случае, бывший директор местной средней школы М.М. Синягин, возглавлявший небольшую патриотическую группу, не знал ни одного армейского разведчика.

Сильный буран остановил как-то сергутинские санки в деревне Коханово. Заночевал Алексей Павлович у Никишовых. Среднего роста, с хитрым прищуром глаз, скрытых густыми бровями, Николай Артемьевич Никишов интересовался, казалось, только тем, как засеять весной свой участок земли. Инспектора по мельницам величал дорогим гостем. Жаловался, что ума не приложит, где разжиться семенами. Просил посодействовать. Проговорили до глубокой ночи и, конечно, не о семенах.

Вскоре Дубровское подполье установило связь с разведчиком 10-й армии Константином Поваровым. Через Никишова и других партизанских агентурщиков к нему пошли донесения, привезённые из Дубровки супругами Ефремовыми, самим Сергутиным, Г.К. Цацуриным.

О Цацурине следует сказать особо. Рабочий из Бежицы, коммунист, он оказался во вражеском тылу после того, как его часть попала в окружение. С помощью Андрея Ивановича Кабанова устроился на работу учителем в Чеславскую начальную школу. Какой это был учитель, можно судить по четырехклассному образованию Цацурина. Но разведчик и связной из него получился, смелости и хитрости ему было не занимать. Одному не переставал удивляться учитель поневоле — тому, как быстро левой рукой Андрей Иванович набрасывал на клочках бумаги свои донесения. «Правой пишу только приятное немцам, а до левой им дела нет», — говаривал в таких случаях Кабанов.

На Дубровку несколько раз совершали налеты советские бомбардировщики. И по тому, как они нацеливали бомбы в группы зданий, где немцы устроили казармы, армейские склады и учреждения, члены руководящей пятерки подполья видели, что их донесения цели достигли.

Не только точность бомбардировок настораживала немцев. Взрыв едва вышедшего со станции Дубровка эшелона стоил им паровоза и двенадцати вагонов. Дважды выводилась из строя водокачка. А большой пожар, возникший на лыжной фабрике не без участия работавшего там Михаила Михайловича Буравилина, лишил гитлеровцев надежд на лыжи, столь необходимые войскам зимой. Взрывы и пожары немцы не могли не связывать с появлявшимися на дубровских заборах партизанскими листовками. Им не было ведомо, что руку народных мстителей направляет милейший инспектор по мельницам, а большинство «актов саботажа» носит на себе почерк Ивана Жарикова и его товарищей, что отпечатанные на пишущей машинке призывы, всегда оканчивающиеся одной и той же фразой — «Смерть немецким оккупантам!», отстукивала по ночам бесстрашная Зинаида Дмитриевна Дороденкова. Но то, что мстители рядом с ними, оккупанты хорошо понимали.

Многие подпольщики начали замечать слежку за собой. «Пятерка» предупредила группы: «Опасайтесь провокаторов!». С одним из тех, кто явно хотел выслужиться перед гитлеровцами, подпольщики расправились сами. И вот каким способом.

Владимир Мишин, стороживший пристанционный сенной склад, сочинил полуграмотное письмо, содержавшее благодарность партизанского командования этому человеку. А Иван Жариков «потерял» его возле полиции. В первый раз предатель легко оправдался и был отпущен из полицейского участка. Но подброшенная Жариковым в другом месте «партизанская справка» стоила иуде рославльской тюрьмы. И хотя он был отпущен оттуда, в Дубровку уже не возвращался.

После гибели Поворова и установления его связи с партизанами в Дубровке прошла волна арестов. Не слишком доверявшая полиции служба СД схватила сначала троих: Грабаря, Митрачкову и Жарикова. Они категорически отрицали какую-либо связь с партизанами. Прямых улик против них не было. Подпольная группа сумела изъять из средств райуправы крупную сумму денег. За взятку арестованных отпустили. Но установили почти открытую слежку за ними.

В конце февраля 1943 года по слухам, просочившимся из полиции в райуправу, подпольщикам стало ясно, что готовятся новые аресты. Параллельные связи подполья с Дубровским и Рогнединским партизанскими отрядами поддерживались многочисленной сетью связных, и трудно было поручиться, что нет среди них предателя. Сергутин предупредил остальных членов «пятерки», чтобы были готовы уйти к партизанам, если подозрения об аресте подтвердятся. Каждый должен действовать самостоятельно. Но как обезопасить семьи? Исчезновение их глав, к тому же состоящих на немецкой службе, не могло пройти незамеченным. При встрече с Сергутиным, продолжавшем объезжать сельские мельницы, Данченков обещал помощь. Надо лишь, чтобы товарищ выбрался из Дубровки и под любым предлогом оказался в одной из деревень, контролируемых партизанами.

Случилось так, что советом Данченкова первым пришлось воспользоваться самому Сергутину. Его фамилию видели в списке подозреваемых, подготовленном по доносам в полицию. Предупрежденные Алексеем Павловичем, партизаны «настигли» его на мельнице в деревеньке Чёт близ села Рябчичи. Днём, на виду у крестьян, приехавших смолоть зерно на муку, «фашистскому прихвостню» надавали тумаков, связали его и повезли на партизанский суд. «Всем холуям немецким, отродью собачьему скажите, что и их перестреляем»,— шумели партизаны, зная, что их слова передадут во все инстанции оккупационных властей.

Почти в одно и то же время в Дубровке арестовали нескольких человек, в том числе вторично взяли Грабаря, а также ветврача Новикова. Их переправили в Рославль, но они каким-то чудом сумели уйти из-под стражи и в конце концов оказались в отряде Данченкова.

Следующий арест — 14 апреля: схвачен вместе с женой, тёщей и четырёхлетней дочкой Андрей Иванович Кабанов. А под самый Первомай, после облавы, устроенной жандармерией и полицией, арестованными оказались уже несколько десятков человек, в том числе и некоторые подпольщики. Через месяц — новые аресты.

В рославльской тюрьме, по свидетельству немногих уцелевших узников, гестаповцы жестоко пытали подпольщиков Дубровки: избивали до потери сознания, загоняли под ногти иглы, жгли тело раскалённым железом. И ничего не добившись, казнили Зинаиду Дмитриевну Дороденкову, Ефремовых Пелагею Степановну и Семёна Петровича, Ивана Фёдоровича Жарикова и его сестру Анастасию, Андрея Ивановича Кабанова, Василия Петровича Качанова, Таисию Капустянскую, Ивана Ивановича Перхунова, Никифора Петровича Макарьева, Андрея Дмитриевича Лучина, Ивана АстафьевичаХапуженкова и ещё многих героических бойцов Дубровского патриотического подполья.

В те же июньские дни 1943 года, за три месяца до прихода Красной Армии, фашисты расстреляли семью Поваровых — Марфу Григорьевну, Якова Николаевича, его брата Василия Николаевича, сына Мишу и боевую подругу и помощницу славного советского разведчика Константина Яковлевича Поварова — Аню, Анну Ивановну Антошенкову...

Рукопись

• Иванова Е.А. Дубровское подполье / «Брянский рабочий», 6 июля 1964 г.;
• Иванова Е.А. Невидимый фронт / «Брянский комсомолец», 27 сентября 1964 г.;
• Иванова Е.А. Алексей Павлович Сергутин / «Голос колхозника»;
• Иванова Е.А. Никифор Петрович Макарьев / «Голос колхозника»;
• Иванова Е.А.Дубровские подпольщики / «Знамя труда», 23 июля 1964 г.;

Иванова Е.А. Иосиф Мартынович Чубаров / «Знамя труда», 1968 г.